«ОБЩЕСТВО СПЕКТАКЛЯ (Ги Дебор).» - Доклад

Содержание

Предисловие к 4-му итальянскому изданию

Предисловие к 3-му французскому изданию

1. Завершенное разделение

2. Товар как спектакль

3. Единство и разделение в видимости

4. Пролетариат как субъект и представление

5. Время и история

6. Зрелищное время

7. Обустройство территории

8. Отрицание и потребление в культуре

9. Материализованная идеология

Введение

30 ноября 1994 года в маленькой деревне в Оверни, без двух дней месяц не дожив до своего 63-летия покончил с собой (как покончили с собой вскоре после него Мец и Делез) Ги-Эрнест Дебор "писатель, стратегический мыслитель и авантюрист", как он сам себя определял. Вряд ли сам Дебор возражал бы против полуанонимности своей смерти, поскольку действительно был "секретным философом", любителем тайн и заговоров. За десять лет до того он удалился в глубинку и тогда же запретил демонстрацию своих кинематографических опусов. Тогда же его имя в предпоследний раз попало в поле зрения средств массовой дезинформации в связи с гибелью его друга, мецената и издателя Жерара Лебовичи, убитого в ночь на 5 марта 1984 года четырьмя выстрелами в подземном паркинге на авеню Фош. Лебовичи до такой степени преклонялся перед Дебором, что в специально для этой цели купленном парижском кинозале на протяжении многих лет круглосуточно демонстрировал фильмы философа.

После него осталось семь книг: "Мемуары" (в соавторстве с Асгером Йорном, 1959), "Общество спектакля" (1967), "Полное собрание кинематографических сочинений" (1978), "Комментарии к "Обществу спектакля" (1988), "Суждения об убийстве Жерара Лебовичи" (1985), "Панегирик" (1989), "Эта дурная репутация." (1993). Осталось множество опубликованных под различными псевдонимами и до сих пор не идентифицированных текстов.

Осталось — четыре короткометражных и два полнометражных фильма, в которых столь же последовательно, как любые социальные иллюзии, Дебор отрицал сам кинематограф. Осталась "эта дурная репутация", романтический образ провидца и пророка и — очень малодостоверных сведений о его частной жизни. Разве что дата рождения, 28 декабря 1931. Разве что сведения о трех годах обучения в лицеях По и Канн. В дальнейшем его биография растворяется в последовательности интеллектуальных авантюр XX века. Несомненно, что он был оккультным гением, "серым кардиналом" майских событий 1968 года во Франции, да и не только в ней одной. Но он же написал: "Реки революций возвращаются к истокам, чтобы течь снова". Он слишком хорошо знал, что ничего в мире изменить нельзя, но упорно, пожалуй что и в одиночку, хранил в европейской культуре сюрреалистическое представление о тотальном бунте, тотальном отказе.

"Я был очень хорошим профессионалом", — писал Дебор. "Вот только в чем?" "Вряд ли кто-то осмеливался в те времена вести себя так, как я". И сам же давал ответ на им же заданный вопрос о "профессионализме": "Лучше всего в жизни я умею пить. Я поражен, так часто читая о себе самую экстравагантную клевету или очень несправедливую критику, что за тридцать с лишним лет никто из недовольных не использовал мое пьянство как аргумент против моих скандальных идей".

Выдержка из текста работы

В девятнадцать лет Ги Дебор вступил в ультра-авангардистскую группу поэтов-леттристов, диктовавшую в послевоенные годы артистическую моду в пределах квартала Сен-Жермен-де-Пре и возглавляемую земляком графа Дракулы Изидором Изу (Жан-Изидор Гольдштейн). Глобальные претензии движения полностью Изу выразил на первом же выступлении группы в 1946 году; "Поэзия будет леттристской или её не будет вообще! Но она будет леттристской". В рамках движения Дебор снял свой первый фильм "Вопли в защиту де Сада" (1952), состоявший из чередования белого экрана в сопровождении закадрового голоса и экрана черного, без каких-либо комментариев. В самом начале объявлялось: "В момент просмотра Ги-Эрнест Дебор должен был бы подняться на сцену для краткого вступления. Он просто сказал бы: "Фильма нет. Кино умерло. Фильма и не может быть." Вполне традиционный пафос ничевочества, пределы которого оказались слишком тесны для стратегического мыслителя. Пустота не должна была оставаться салонной игрой баловней левого берега Сены, она обязана была поглотить все то, что мы называем культурой, искусством, обществом.

27 мая 1957 года Дебор вместе с бывшими леттристами вошел в новорожденный Интернационал Ситуационизма, чьим ведущим идеологом, естественно, незамедлительно стал. Интернационал был создан на секретной встрече нескольких десятков радикально настроенных интеллектуалов Европы, Америки и Северной Африки в одной итальянской деревне. Помимо бывших леттристов, в его ядро вошли художники-неоэкспрессионисты из группы КОБРА (что означает, Копенгаген-Брюссель-Амстердам), участники "Интернационального движения за имажинистский Баухауз" и лондонского "Психогеографического факультета".

В июне 1958 года вышел первый номер журнала Интернационала, в 1959 году — первая книга Дебора, написанная в соавторстве с датским живописцем Асгером Йорном. Сам Интернационал просуществовал до 1972 года, до поражения радикального движения, когда в обстановке всеобщей усталости он был распущен. К моменту роспуска он, во многом благодаря усилиям Дебора, утратил присутствовавшую в момент создания ноту эстетического утопизма, став откровенно политическим движением.

"Мы знаем, как сделать жизнь увлекательной", — заявлял в самом начале движения Дебор. Список из 540 имен указывал на главные мишени ситуационистского интеллектуального террора" — от "жалкого нациста" Хайдеггера до "неслыханного" Сартра. Как и следует из названия движения, ситуационисты старались создавать в реальности эстетически-политические ситуации, способные нарушить устоявшийся порядок вещей. Их тотальное отрицание Структуры как таковой распространялось не только на "свободный мир" и соцлагерь, но и на маоистскую утопию, соблазнившую ("огонь по штабам!") лучшие умы Европы.

Заключение

Спектакль, т. е. стирание границ между я и миром, посредством деформации я, одолеваемого присутствием-отсутствием мира, равным образом, есть стирание границ между истинным и ложным в виду вытеснения всякой переживаемой истинности под реальным присутствием ложности, которую обеспечивает организация мнимости. Тот, кто изо дня в день пассивно подчиняется участи отчуждаемого, тем самым доводится до безумия, которое иллюзорно реагирует на эту участь, прибегая к магическим техникам. Признание и потребление товаров находятся в самом центре этого псевдоответа на безответное сообщение. Потребность в подражании, испытываемая потребителем, является инфантильной потребностью, как раз и обусловленной всеми аспектами его фундаментальной экспроприации. Согласно терминам, которые Габель употребляет применительно к совершенно иному уровню патологии, “аномальная потребность выставления себя на показ компенсирует здесь мучительное чувство — существования на обочине жизни”.

Примечания

Защищено на отлично!